— Нелепу говоришь, хоть и не глупая вроде, — помрачнела сидящая на троне. — Жадность везде жадность, воровство везде воровство и смерть везде смерть. Ладно. Залазник, а ты что? Тоже решишь пустыми словами отделаться от меня?
— У нас принято так, что если ты закона не знаешь, то отвечать за свои грехи все одно придется, — сказал я, выдержав небольшую паузу. — Вот только полной ли мерой надо за сделанное воздавать? И какова у вас эта мера? Подобным за подобное или как-то по-другому? Слишком много ответов на заданный вопрос можно дать, вот какая штука. И какой из них правильным будет — поди знай.
Не могу сказать, что мне прямо сильно жалко тех обалдуев, которые себя в пещерах как свиньи вели. Сами виноваты, что уж там. Но и подводить заочно чьи-то головы под топор мне не хочется. Не совсем уж я бездушная скотина. Я же знаю, как только прозвучит что-то вроде «повинны смерти», то так и случится. Причем на наших глазах и добро еще, если без нашего участия.
— Ладно, — хозяйка усмехнулась. — А давай-ка позовем этих приблуд сюда, да у них самих спросим — виновны они али нет? И какую виру они готовы за свои оплошности заплатить? Глузд, сходи за никчемами. Да побыстрее!
Как видно, напакостившие туристы находились где-то рядом, поскольку плечистый Глузд вернулся минут, наверное, через пять, кабы не быстрее. И следом за ним затылок в затылок вышагивала троица, при виде которой я еле удержался от того, чтобы не начать сквернословить.
Глава 2
Вернее, здоровое чувство злости у меня вызвала только одна из персоналий, две другие мне были безразличны. Юную девицу в яркой и, заметим, очень дорогой куртке, что, понурившись, ковыляла позади всех, я видел впервые, а смурной мужик, шедший впереди, мне вообще никогда не нравился. Но вот та особа, что разместилась посередине, вызвала невероятной силы эмоции. Блин, ну вот как ей это удается? Всякий раз она оказывается там, где не следовало, и портит все, к чему прикасается. В том числе и мою жизнь, причем уже который год.
— Никак знакомцев заприметил? — заинтересовалась сидящая на троне красавица. — Так ли?
Услышав ее слова, все трое узников (а в их статусе сомневаться не приходилось, о нем недвусмысленно говорили заведенные за спину руки) дружно подняли головы.
— Привет! — Я помахал рукой Майе, в глазах которой мелькнуло сначала удивление, а после и надежда. — Что, допрыгалась?
Кто-то может сказать, что я злорадствую. Нет, ни капельки. Все произошло так, как и должно было, рано или поздно жадность и неразборчивость моей бывшей к чему-то такому и должны были ее привести.
И — нет. В этот раз даже пальцем не шевельну, чтобы ее отсюда вытащить, пускай сама выбирается как хочет. Про спутника ее уж и не говорю.
Интересно только, что это за девчонка с ними. Симпатичная, светленькая, молоденькая совсем, на вид лет восемнадцать. Какого лешего она затесалась в эту компанию? Впрочем, повторюсь, от Майи можно всего ожидать. Не исключено, что это какая-то отбитая на всю голову туристка-экстремалка, заплатившая ей большие деньги за прогулку по сокровенным местам подземелий Урала. А что, был уже подобный прецедент, она парочку блогерш за пять миллионов потащила с собой в тоннели, правда не Уфалейские, а те, что попроще. В крымские. Мы тогда с ней наперегонки ящик с документацией «Аненербе» добыть пытались, который фашисты там в 1944 году перед отступлением спрятали. Изначально наводку на тайник получил я, а Майя, с которой мы только-только разбежались, проведала про него через установленный в квартире очень хитрый «жучок», который я не сразу нашел, да и решила прибрать архив к рукам. Может, ради выгоды, поскольку документы раритетные, цены немалой, а может, из принципа. Выбрались мы тогда из тех тоннелей наверх чудом, причем мне еще и идиоток-блогерш пришлось спасать, поскольку бывшая всегда жила по принципу «своя рубашка ближе к телу» и немедленно бросила их, когда всерьез запахло жареным. Ну а я идиот, которому всегда до всего есть дело, получается.
Что до документов — ни мне, ни ей они не достались. Их заполучила одна старушка, которая любому молодому фору даст. Формально она у Ровнина в отделе, если не ошибаюсь, уборщицей работает, а по факту… В душе не волоку, кто она на самом деле, только ни до, ни после мне видеть не доводилось, чтобы женщина ее лет так лихо ножом орудовала и стреляла навскидку через плечо. И когда встал выбор — сцепиться с ней или дать заднюю, я предпочел второй вариант. Шут с ними, с архивами нацистов, не так они мне и нужны. Жизнь дороже.
Хотя, может, это и не туристка. Может, «потеряшку» какую в тоннелях нашли и прихватили с собой на всякий случай. Оно, конечно, Майя раньше всякими пакостями вроде закладных душ не грешила, но время идет, все меняется.
В любом случае если мне кого из этой троицы и жаль, то как раз эту девчушку. Причем с поправкой на то, что мне пока неизвестно, кто и что она.
— Ты ей ответил бы, — ткнула меня под ребра Светлана. — Вопрос ведь задан.
— Знакомцев, — глянул я на повелительницу. — Точнее — знакомицу. Вон та лупоглазая раньше замужем за мной была.
— А что разошлись? — заинтересовалась вдруг данной ситуацией девчушка, что привела нас сюда. — Блудила, поди? Или хозяйство вела не пойми как?
— Хозяйство она вообще никак не вела, — хмыкнул я. — Что до остального… За руку не ловил.
— Вообще-то это я его бросила, — не выдержала мятежная душа Майи. — И еще — за словами следи, хорошо? Я же тебя не оскорбляю, не говорю что-то вроде «ушастый» или «короткоствол».
— Вранье, — мигом отозвалась Метельская и пояснила Марго, которая в тот же миг на нее с интересом взглянула: — Насчет ушей — это ладно, а вот второе проверено мной лично. Нормально там все. Не «ох-ох, батюшки», конечно, но и не позорно.
— Вот же ты козлина! — А Майю, похоже, слова Светки задели за живое. — И еще…
— Кто тебе позволил открыть рот, хитница? — колоколом бахнул по нашим ушам голос местной Хозяйки. — Ты жива лишь потому, что таково мое желание, а они у меня меняются часто.
Глузд, стоящий позади моей бывшей, носком сапога, подкованным железом, пнул ее, да так, что Майя тут же рухнула на колени.
— Это правильно, — одобрила владычица. — И остальных так поставьте.
— Жалко, твоей мелкой пакостницы тут нет, — произнесла моя бывшая срывающимся голосом. — Вот бы она порадовалась!
— Ничего, расскажу все в деталях при случае, — пообещал ей я, — так что не расстраивайся.
— Наговорились? — осведомилась у нас Хозяйка, чуть подавшись вперед. — И ладно. А теперь давайте все ж рассудим, какой доли эти трое достойны за свои дела.
— Если честно, я не совсем понимаю, в чем наша вина, — жалобным тоном произнесла девушка, которая невесть как затесалась в компанию к Майе. — Вернее — совсем не понимаю. Мы просто пытались выбраться из этих пещер, вот и все. Ну да, взяли несколько камушков…
— Несколько? — усмехнулся мигом оживившийся Пров. — Ой ли?
— Несколько! — заверила его девушка, залезла в карман куртки и извлекла из него штук пять самоцветов. — Вот, смотрите. Мне больше и не надо. Так, на сувениры.
— Ты — да, — прокурорским тоном рявкнул старикан и разгладил усы. — А товарыщи твои? Они что?
— Не знаю, — пожала плечами девушка. — Я не смотрела.
— Ну-ка, девка, выверни суму, — Пров подошел к Майе, — вон ту, что у тебя на боку висит. Давай-давай!
В другой ситуации, она, пожалуй, послала бы того, кто ей такое предложил, куда подальше, но здесь и сейчас даже моя строптивая бывшая супруга не рискнула качать права. Мягкий кожаный кошель, сделанный на заказ, щелкнул, раскрываясь, и из него высыпались мерцающие зеленым и красным самоцветы. Много, горсти четыре, кабы не больше.
— О как! — хохотнул старик. — Убедилась? Вон сколько товарыщи твои нашего добра нахватали! И все безданно, в утайку! Стало быть, и ты такова!
— Мне столько зачем? — Похоже, у бедняги слезы к горлу начали подступать, очень уж голос дрожал. — Мне не надо, у меня своих хватает! Да и не сильно мы товарищи, если по правде. Мы знакомы три дня как. Заблудилась я, понимаете? Думала — все, пропала, тут Майю и Ставра встретила, очень обрадовалась. Мы поговорили, кое-что обсудили, и они пообещали меня к выходу отвести.